Не надо относиться слишком серьезно к жизни, все равно из нее вам живыми не выбраться...
В каждом большом городе есть свой «Бульвар Порока».. этот тоже не был исключением. И только стоит солнцу почти скрыться за горизонтом, как здесь просыпалась жизнь. Для кого-то начинался рабочий день. Правоохранительная власть обходила это место стороной, хотя нет, неправильно. Это была их кормушка, они незримо для других следили за происходящим, облагая сутенеров, сводников, бандерш, да и самостоятельно работающих проституток, коих было немного, карманников, гопников непомерной данью. Джокер любил эту часть города, здесь люди показывали свое истинное лицо, здесь их повседневные маски были сорваны. Вот он уважаемый профессор одного из престижных вузов в ошейнике, томно стонет под ударами кожаной плети. Банкир, что примерный семьянин, развлекающийся с девочкой-подростком, что одного возраста с его старшей дочерью. Здесь не существовало запретов, и даже самые грязные и непристойные фантазии могли воплотиться в жизнь.
Непогожий, дождливый день, свет фар, фонарей, а так же редких светофоров отражаются в мокром асфальте размытыми лужами разного цвета. Периодически с неба срываются мелкие капли, но даже самый сильный ливень не способен смыть грехи с этого места. Джокер, по своему обыкновению, прогуливающийся по разделительной полосе проезжей части, с улыбкой подумал о потопе, как в одном из фрагментов Библии. Взгляд глаз темного шоколада с неизменным глянцем скользил по выстроившимся вдоль тротуара людям. Здесь было все, на самый притязательный и изощренный вкус: мужчины и женщины, девочки и мальчики, существа неопределенного пола, старые и молодые, красивые и нет, одетые броско, хотя основной их одеждой был преимущественно грим, под толстым слоем которого они прятали свои лица, тела. Глаза их отвечали пустотой, зеркала души потемнели, растрескались, а мысли были глубоко спрятаны, забыты, выкинуты, потому что они мешают работе. Нельзя думать и каждый вечер выходить на улицу. Кто не придерживался этого правила, заканчивал свою жизнь в ванной со вскрытыми венами, хотя у тех, кто не думал, перспективы тоже не были радужными, но способов отправиться было значительно больше: попасть в лапы маньяку, умереть от передозировки, быть забитым до смерти клиентом.
Изуродованные тела.. изуродованные души… искалеченная жизнь, замененная лишь видимостью.. жалким существованием.
Их истории были похожи одна на другую. Они словно подчинялись заданной схеме. Словно однажды написанные, они передавались от одного к другому, по кругу.. по цепочке.. Началом истории были: пьющие родители или их вообще могло не быть, подлец отчим, пристающий по ночам, нищенское положение семей. Затем следовал побег. Куда? К лучшей жизни. Только вот сказок не бывает. И она, жизнь, вносила свои жесткие коррективы. А раз попал на улицу, это была как трясина однажды попав в нее, ты уже не выберешься, чем больше барахтаешься, тем сильнее утягивает, вот они и не сопротивлялись в течение жизни, медленно уходя на самое дно, где и оканчивали свои дни. Вырваться удавалось лишь единицам, но глубокие шрамы на душах не разойдутся, останутся уродливыми рубцами на сердцах. Хотя были среди них и те, кто признавали, что сами выбрали сей путь, и не было никакого трагического начала просто так сложилось, были и те, кто гордились тем, чем занимаются, или те, кто делал вид, что гордятся, которые нерабочими ночами душимые рыданиями лежали ничком на постели.
Их Джокер, идущий легкой летящей походкой читал как раскрытые книги, не заостряя внимания ни на ком, он искал среди них одну, чья история не походила ни на одну.
Ее звали Маргаритка, да это было ее «рабочим» именем, данным ей за простую и миловидную внешность, за хрупкое тело, за застенчивость и беззлобность. Ее глаза не были пусты, их наполняла боль. Не было никакого изуродованного детства. Она росла любимой родителями девочкой. У нее было все: и поездки на море, и посиделки с подружками, и учеба в школе, а потом в институте, были дни рождения, и новогодние праздники, были подарки, были друзья. Она влюбилась и вышла замуж по любви. И была самой счастливой. Пока однажды ее драгоценного, обожаемого супруга не уволили, это случилось на втором году их брака. Потом он запьет, станет отчуждаться, все ее попытки вернуть его к прежней жизни будут тщетны, его жизнь покатится под откос, и он утянет ее за собой. Придя однажды с очередной попойки, он заявит ей, что раз она не может обычным способом зарабатывать на жизнь, чтобы содержать его, то пусть идет на панель. Она с начала не поверит, но вот сила ударов убедит ее в том, что он не шутит, слезы и мольбы не помогут ей. С начала она начнет обслуживать его дружков, которые не особо церемонились, а потом он выставит ее на улицу…
Он бил ее всегда. Он бил ее, если она мало приносила денег: Сука, плохо стараешься, тварь шелудивая! Он бил ее, если она приносила достаточно денег: Изменяешь мне, потаскуха! И каждый раз, по возвращению домой, он насиловал ее, измываясь, как не глумился не один клиент, с едкой ухмылкой называя это супружеским долгом. Она несколько раз беременела, и все от мужа. Было два выкидыша от побоев и три аборта, - и все, теперь она не может иметь детей. Уйти? Это было невозможно он запугал ее до смерти, тем, что найдет и убьет ее. Хотя остаться с ним тоже означало, что однажды она погибнет от побоев.
Каждый раз бывая здесь, на «Бульваре Порока» Джокер искал именно ее. Для чего? Для удовлетворения собственной потребности? Нет, для него Маргаритки было слишком мало, когда у него в любовницах Смерть и Судьба. Он увозил ее в кафе, где кормил, прося поведать ему о ее жизни. Хотя нет, он просто молча смотрел на нее, а она начинала рассказывать, сама не понимая, почему это делает. Джокер слушал, его лицо оставалось бесстрастным, а потом, оставив крупную сумму денег, он уходил, особо не заботясь о том, как она доберется домой, или она снова пойдет на улицу. Она считала его другом, ему же было на нее наплевать. Она думала, что он помогает ей, и была благодарна, но для Джокера деньги были лишь цветным мусором…
Непогожий, дождливый день, свет фар, фонарей, а так же редких светофоров отражаются в мокром асфальте размытыми лужами разного цвета. Периодически с неба срываются мелкие капли, но даже самый сильный ливень не способен смыть грехи с этого места. Джокер, по своему обыкновению, прогуливающийся по разделительной полосе проезжей части, с улыбкой подумал о потопе, как в одном из фрагментов Библии. Взгляд глаз темного шоколада с неизменным глянцем скользил по выстроившимся вдоль тротуара людям. Здесь было все, на самый притязательный и изощренный вкус: мужчины и женщины, девочки и мальчики, существа неопределенного пола, старые и молодые, красивые и нет, одетые броско, хотя основной их одеждой был преимущественно грим, под толстым слоем которого они прятали свои лица, тела. Глаза их отвечали пустотой, зеркала души потемнели, растрескались, а мысли были глубоко спрятаны, забыты, выкинуты, потому что они мешают работе. Нельзя думать и каждый вечер выходить на улицу. Кто не придерживался этого правила, заканчивал свою жизнь в ванной со вскрытыми венами, хотя у тех, кто не думал, перспективы тоже не были радужными, но способов отправиться было значительно больше: попасть в лапы маньяку, умереть от передозировки, быть забитым до смерти клиентом.
Изуродованные тела.. изуродованные души… искалеченная жизнь, замененная лишь видимостью.. жалким существованием.
Их истории были похожи одна на другую. Они словно подчинялись заданной схеме. Словно однажды написанные, они передавались от одного к другому, по кругу.. по цепочке.. Началом истории были: пьющие родители или их вообще могло не быть, подлец отчим, пристающий по ночам, нищенское положение семей. Затем следовал побег. Куда? К лучшей жизни. Только вот сказок не бывает. И она, жизнь, вносила свои жесткие коррективы. А раз попал на улицу, это была как трясина однажды попав в нее, ты уже не выберешься, чем больше барахтаешься, тем сильнее утягивает, вот они и не сопротивлялись в течение жизни, медленно уходя на самое дно, где и оканчивали свои дни. Вырваться удавалось лишь единицам, но глубокие шрамы на душах не разойдутся, останутся уродливыми рубцами на сердцах. Хотя были среди них и те, кто признавали, что сами выбрали сей путь, и не было никакого трагического начала просто так сложилось, были и те, кто гордились тем, чем занимаются, или те, кто делал вид, что гордятся, которые нерабочими ночами душимые рыданиями лежали ничком на постели.
Их Джокер, идущий легкой летящей походкой читал как раскрытые книги, не заостряя внимания ни на ком, он искал среди них одну, чья история не походила ни на одну.
Ее звали Маргаритка, да это было ее «рабочим» именем, данным ей за простую и миловидную внешность, за хрупкое тело, за застенчивость и беззлобность. Ее глаза не были пусты, их наполняла боль. Не было никакого изуродованного детства. Она росла любимой родителями девочкой. У нее было все: и поездки на море, и посиделки с подружками, и учеба в школе, а потом в институте, были дни рождения, и новогодние праздники, были подарки, были друзья. Она влюбилась и вышла замуж по любви. И была самой счастливой. Пока однажды ее драгоценного, обожаемого супруга не уволили, это случилось на втором году их брака. Потом он запьет, станет отчуждаться, все ее попытки вернуть его к прежней жизни будут тщетны, его жизнь покатится под откос, и он утянет ее за собой. Придя однажды с очередной попойки, он заявит ей, что раз она не может обычным способом зарабатывать на жизнь, чтобы содержать его, то пусть идет на панель. Она с начала не поверит, но вот сила ударов убедит ее в том, что он не шутит, слезы и мольбы не помогут ей. С начала она начнет обслуживать его дружков, которые не особо церемонились, а потом он выставит ее на улицу…
Он бил ее всегда. Он бил ее, если она мало приносила денег: Сука, плохо стараешься, тварь шелудивая! Он бил ее, если она приносила достаточно денег: Изменяешь мне, потаскуха! И каждый раз, по возвращению домой, он насиловал ее, измываясь, как не глумился не один клиент, с едкой ухмылкой называя это супружеским долгом. Она несколько раз беременела, и все от мужа. Было два выкидыша от побоев и три аборта, - и все, теперь она не может иметь детей. Уйти? Это было невозможно он запугал ее до смерти, тем, что найдет и убьет ее. Хотя остаться с ним тоже означало, что однажды она погибнет от побоев.
Каждый раз бывая здесь, на «Бульваре Порока» Джокер искал именно ее. Для чего? Для удовлетворения собственной потребности? Нет, для него Маргаритки было слишком мало, когда у него в любовницах Смерть и Судьба. Он увозил ее в кафе, где кормил, прося поведать ему о ее жизни. Хотя нет, он просто молча смотрел на нее, а она начинала рассказывать, сама не понимая, почему это делает. Джокер слушал, его лицо оставалось бесстрастным, а потом, оставив крупную сумму денег, он уходил, особо не заботясь о том, как она доберется домой, или она снова пойдет на улицу. Она считала его другом, ему же было на нее наплевать. Она думала, что он помогает ей, и была благодарна, но для Джокера деньги были лишь цветным мусором…
-
-
30.09.2005 в 19:49you know...you can't imagine what means for me to read your stories,which appears here srom time to time...
I like it.Like it very much.But i think...there must be something...more in here?
-
-
30.09.2005 в 22:15-
-
30.09.2005 в 22:31-
-
02.10.2005 в 03:16первая ассоциация - SinCity, но.. Каюсь, не дочитал. Распечатал - но не дочитал.
Солнечная активность или биоритмы - но накрывает меня не по-детски волной недоброй :(
потом, когда отойдёт.........
-
-
20.10.2005 в 14:51